Константин Аверьянов, Сергей Ромашов
Смутное время начала XVII в. в России. Исторический атлас
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ
РОССИЙСКОЕ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
Утверждено к печати Ученым советом ИРИ РАН
Рецензенты:
д. и.н. Я.В. Леонтьев (МГУ им. М.В. Ломоносова),
д. и.н. [ГА. Санин|(ИРИ РАН), д.и.н. Ю.А. Иванов (Шуйский филиал Ивановского ГУ)
© Аверьянов К.А., Ромашов С.А., 2024
© «Центрполиграф», 2024
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024
Предисловие
Значение событий начала XVII в., получивших название Смутного времени и вместивших в себя голодные годы, народные восстания, череду самозванцев, иностранную интервенцию, трудно переоценить. Этот период во многом стал переломным в истории России.
К сожалению, картографическое отображение событий Смуты отстает от уровня современной историографии по этому вопросу. Если за последние годы, особенно в преддверии празднования 400-летнего юбилея событий 1612–1613 гг., вышло немало книг и статей, посвященных событиям этой эпохи, то относительно карт можно сказать, что отечественная историческая картография осталась на уровне 50-х годов прошлого века, когда сложился основной набор исторических карт по этой теме. Между тем, по выражению известного голландского картографа XVI в. Абрахама Ортелия, именно карты являются «глазами истории».
При этом следует отметить, что в отечественной картографии до сих пор не было специального картографического издания по периоду Смуты начала XVII в. События Смуты отражались лишь на отдельных картах. Более того, если первые обзорные исследования по истории Смутного времени появились уже в XIX в., то в картографическом плане до середины XX в. ничего существенного по истории Смуты создано не было[1], и лишь со второй половины 1940-х годов произошел определенный качественный сдвиг. Связано это прежде всего с работами И.А. Голубцова (1887–1966), составившими переломный этап в развитии отечественной исторической картографии. Ивану Александровичу принадлежит несколько сотен исторических карт, изданных как отдельно, так и в составе атласов, школьных и вузовских учебников, монографий и статей по всем периодам прошлого СССР. Некоторые из них были посвящены событиям Смуты[2]. Под конец жизни, в 1963 г., он защитил кандидатскую диссертацию, и по итогам ее обсуждения был удостоен степени доктора исторических наук[3].
Также следует отметить «Атлас карт и схем по русской военной истории», составленный в 1946 г. Л.Г. Бескровным (1905–1980), «Атлас офицера», вышедший в 1947 г., где затрагивалась данная тема[4]. Однако в этих изданиях событиям Смуты и интервенции посвящалось, как правило, одна-две карты, дополняемые несколькими схемами сражений и осад, многие из которых носят достаточно схематичный характер. Подобная генерализация, когда на одной карте даются быстро меняющиеся события сразу за несколько лет, приводит к тому, что ее трудно читать, и она не дает ясного представления о ситуации в тот или иной момент Смуты. Интересующая нас тема также была подробно рассмотрена в III томе «Истории военного искусства» Е.А. Разина (1898–1964), где ей было посвящено 19 карт, однако многие из них носят схематичный характер[5].
Последующие издания («Всемирная история», «Советская историческая энциклопедия», «Большая советская энциклопедия», «Советская военная энциклопедия») следовали этой традиции. При этом, начиная со второй половины 1960-х годов, фактически не было создано ни одной новой карты по тематике Смуты. Созданные еще в 1950-х годах И.А. Голубцовым карты просто кочевали из одной энциклопедии в другую.
В начале XXI столетия предпринимались попытки создания новых карт по истории Смутного времени. По сути они сводились к повторению сложившегося набора исторических карт по этой тематике. В IV томе «Национального атласа России», посвященного истории и культуре, Смутному времени были посвящены три карты: «Начало Смутного времени», «Окончание Смутного времени» и в качестве врезки к последней: «Освобождение Москвы народным ополчением под руководством Минина и Пожарского 22 августа – 26 октября 1612 г.»[6]. В «Полном историческом атласе России», большая часть карт которого была разработана сотрудниками Института истории СССР АН СССР в 1970—1980-х гг., события Смуты представлены тремя основными картами, на которых показаны соответственно: поход Лжедмитрия I, восстание И.И. Болотникова и дальнейшие события 1607–1618 гг.[7]
В известной мере эти карты устарели. Во многом это связано с тем, что историческая карта, по сути, является плодом совместной работы двух специалистов – картографа и историка. В ходе ее приходится решать целый ряд вопросов общеисторического плана.
В частности, укажем на то, что в середине XX в. в угоду тогдашних идеологических схем советская историография отказалась от самого термина «Смута». В этом плане показательна соответствующая заметка из второго издания Большой советской энциклопедии (1956): «„Смутное время“ („смута“) – взятый из летописных текстов термин, которым в русской дворянской и буржуазной историографии обозначался весь комплекс событий в истории России, связанных с польской и шведской интервенцией начала XIX века… и крестьянской войной под руководством И. Болотникова… 1606—07. Уделяя основное внимание истории государства и изображая его надклассовой силой, дворянские и буржуазные историки объединяли под названием „Смутное время“ совершенно различные по характеру, целям, движущим силам и значению события. Советская историография не пользуется термином „Смутное время“ ввиду его явной ненаучности и рассматривает конец XVI – начало XVII вв. как период Крестьянской войны и польской и шведской интервенции в России»[8]. Данные воззрения не выдержали проверку временем, и начиная с 1980-х гг. благодаря работам Р.Г. Скрынникова (1931–2009) термин «Смута» вновь возвратился в исторический обиход[9].
Другим вопросом, непосредственно затрагивающим совместную работу картографа и историка над картами по истории Смуты, является выбор хронологических рамок. В российской историографии нет единства по поводу начальной точки Смутного времени. Некоторые исследователи говорят о Смуте начиная со смерти Ивана IV в 1584 г., другие отсчитывают Смуту с 1591 г. (убийство в Угличе царевича Дмитрия), третьи указывают на 1598 г., отмечая пресечение династии московских Рюриковичей и воцарение Бориса Годунова, четвертые за исходную дату принимают голодные годы начала XVII в., пятые относят начало Смуты к моменту вторжения в Россию первого самозванца.
Подобные разногласия относятся и к завершающему этапу Смутного времени. Многие историки, рассказывая о Смутном времени, заканчивают свое изложение избранием на царство Михаила Романова в 1613 г., признавая, впрочем, тот очевидный факт, что военные действия Смуты продолжались и позднее. Другие доводят Смуту до 1618 г. (Деулинское перемирие) и даже до 1619 г. (размен пленными с Польшей и возвращение патриарха Филарета). Наконец, указывая, что в Деулине было заключено лишь перемирие, конец Смутного времени связывали с заключением Поляновского мира 1634 г., завершившего Смоленскую войну 1632–1634 гг. между Россией и Речью Посполитой.
Отмеченный разнобой в определении хронологических рамок Смуты привел к тому, что в отечественной историографии до сих пор отсутствует обобщающая работа по истории этого времени: С.Ф. Платонов (1860–1933) заканчивал свои «Очерки по истории Смуты» 1613 г.[10]
В данном случае необходимо опираться, в первую очередь, на свидетельства современников, таких как Авраамий Палицын, активный участник событий Смуты и автор «Сказания» об осаде Троице-Сергиева монастыря, определявшего ее продолжительность 14 годами: начиная
